Я преклоняюсь перед этим человеком. не знаю, почему.
«Brian Molko: Я с головой окунулся в наркотики и алкоголь, я отправился в клинику, чтобы остановить это… (тишина)…Через четыре дня после того, как я покинул больницу, мы поехали в тур. Стефан из солидарности тоже завязал с выпивкой, так что мы тогда впервые работали на трезвую голову, и это было ужасно… После стольких выступлений, когда мы были пьяны или что похуже, я понимаю, насколько я дискредитировал себя перед публикой. Сегодня всё, что я чувствую на сцене, правдиво. В то время как раньше все мои эмоции были искажены тем, что я принимал… Это лишь усиливало мой дискомфорт: я стоял на сцене перед тысячами людей с моим лицом на футболках, которые кричали: Я тебя люблю! - и ненавидел себя. Мне хотелось закричать им: Вы не хотели бы меня, если бы вы меня знали…
Не сочтите за ипохондрию, но я действительно должен принимать лекарства, чтобы лечить депрессию. Долгое время я, как подросток, жил с этой болью, у которой не было никакого названия. Мне было 25 лет, когда мою депрессию диагностировали врачи. И было большим облегчением узнать, что я болен, что я не сам творил это с собой, что я не имел никакого контроля над своими эмоциями, своей нескончаемой печалью. Единственная положительная сторона в том, что я стремился преодолеть боль в творчестве, найдя в этом некую форму терапии. И передать нельзя, какое это счастье - знать, что ты не придурок, а просто болен.»
Не сочтите за ипохондрию, но я действительно должен принимать лекарства, чтобы лечить депрессию. Долгое время я, как подросток, жил с этой болью, у которой не было никакого названия. Мне было 25 лет, когда мою депрессию диагностировали врачи. И было большим облегчением узнать, что я болен, что я не сам творил это с собой, что я не имел никакого контроля над своими эмоциями, своей нескончаемой печалью. Единственная положительная сторона в том, что я стремился преодолеть боль в творчестве, найдя в этом некую форму терапии. И передать нельзя, какое это счастье - знать, что ты не придурок, а просто болен.»